Шесть прогулок в литературных лесах — Википедия

Первая Глава: «Входим в Лес»[править | править код]

Первая глава начинается с наблюдения, что в тексте всегда присутствует читатель, при этом он является частью не только процесса повествования, но и самого сюжета. Всякий художественный текст создает мир, о котором не может рассказать все до конца, иначе такой текст был бы бесконечен. Этим обусловлена активная роль читателя — он вынужден заполнять пробелы, которые оставляет повествование (текст — это «ленивый механизм»). В этой главе автор вводит понятия «образцовый читатель» и «образцовый автор», проводит различие между ними и эмпирическим автором, эмпирическим читателем и рассказчиком. Образцовый автор — это совокупность художественных приемов, используемых автором для текста, это «инструкция», заложенная в структуру текста, которой мы должны следовать, если хотим быть образцовыми читателями. Образцовый читатель — тот читатель, для которого задуман текст, это идеальный тип, в котором автор видит будущего соратника и которого даже пытается создать. Образцовые автор и читатель взаимно создают друг друга и формируются лишь по ходу восприятия текста. В этой главе упоминаются произведения «Маятник Фуко», «Сильвия» Нерваля и другие.

Вторая Глава: «Леса Луази»[править | править код]

В начале этой главы автор вводит различие между образцовым читателем первого и второго уровней. Образцовый читатель первого уровня хочет знать, чем закончится история, которую он читает, как правило, это целевая аудитория текста, которая не осознает структуры, на него воздействующие. Образцовый читатель второго уровня стремится понять повествовательную стратегию, реализованную образцовым автором, такой читатель осуществляет анализ текста и вычленяет из него воздействующие на реципиента структуры, которые позволяют ему «достраивать» текст путем интерпретации. Также автор уделяет внимание восприятию литературного текста и проблеме связи сюжета и фабулы. Литературный текст, по мнению Эко, может не иметь сюжета, но в нём обязательно должны присутствовать фабула и нарративная структура. И именно дискурс, а не фабула диктует образцовому читателю, как воспринимать текст.

В этой главе Эко упоминает такие произведения, как «Одиссея» Гомера, «Сильвия» Нерваля, также высказывает свои мысли о творчестве Эдгара По.

Третья глава: «Медлим в лесу»[править | править код]

В третьей главе Эко обращается к анализу авторских стратегий замедления и приостановки действия, смысл которых состоит в том, чтобы читатель «потерялся». Один из приемов такой стратегии — отправить читателя на «умозрительную прогулку». Последняя заключается в «домысливании» при чтении литературного произведения, в обращении к собственному опыту в попытках догадаться, куда дальше будет следовать повествование. Кроме того, автор говорит о разнице между тремя формами времени в художественном произведении: фабульным временем, временем дискурса и временем чтения. На основании анализа трех форм времени Эко показывает, как в тексте действуют эффекты ускорения и замедления. Для приема замедления автор выделяет несколько функций: удержать внимание читателя, усилить эстетическое наслаждение, дать читателю возможность идентифицировать себя с героем текста, подсказать что-то реципиенту, отобразить идею пространства или завлечь читателя в «лес времени».

В этой главе автор упоминает произведения: «Божественная комедия» Данте Алигьери, «Три мушкетера» Александра Дюма и другие.

Четвёртая глава: «Вероятные леса»[править | править код]

В «Вероятные лесах» автор указывает на основополагающее правило обращения с художественным текстом — «воздержание от недоверия». Заключается оно в том, что читатель должен помнить, что имеет дело с вымышленной историей, но он не должен делать из этого вывод, что автор его обманывает. Эко обращается к проблеме соотношения вымысла и реальности в тексте и указывает, что значение о реальном мире всегда используется в качестве фона для мира вымышленного. Вымышленные миры паразитируют на настоящем, но являются «малыми мирами», позволяющими нам вынести за скобки большую часть сведений о настоящем мире и сосредоточиться на конечном и замкнутом мире текста. Эко говорит об утешающей функции литературы — она сообщает форму и структуру хаосу человеческого опыта, придает четкие очертания необъятному целому мира. Также автор обращается к проблеме истины и делает вывод о том, что в настоящем мире отыскание истины связано с мучительностью выбора и проблемой доверия, литературная же истина более проста и определённа, в этом состоит «алетевтическая ценность» вымышленных миров.

Пятая глава: «Удивительные приключения улиы Сервадониц»[править | править код]

В пятой главе' Эко сначала обращает внимание на постоянное стремление человека придать жизни форму, используя нарративные схемы и силу экзистенциальных пресуппозиций. Далее автор указывает на то, что текст предполагает у читателя Энциклопедию, набор знаний, определённого объёма, конкретизировать который почти невозможно. Задаваясь вопросом об объёме Энциклопедии, на которую рассчитан «стандартный» художественный текст, автор делает вывод, что литературным миром правят критерии экономичности. Текст требует от читателя каких-то знаний, какие-то дает ему сам, но он не требует знакомства со всей Полной Энциклопедией. Подводя итог всему рассуждению, Эко утверждает, что художественные тексты помогают преодолевать метафизическую ограниченность. Художественное произведение требует ограниченной Энциклопедии, а вымышленный мир всегда имеет смысл. В настоящем же мире мы сталкиваемся с неопределенностью и не можем точно знать, есть в нём смысл или нет — поэтому вымысел, как говорит Эко, метафизически уютнее, чем реальность.

Шестая глава: «Вымышленные протоколы»[править | править код]

В последней главе Эко задается вопросом, что будет если читать жизнь как литературу, то есть «прочесть реальный мир как роман». Автор говорит о естественном стремлении человека придавать происходящим с ним событиям нарративную структуру. Вводится различие между естественным повествованием (в нём описываются события, которые имели место на самом деле) и искусственным повествованием (литература, рассказывающая о вымышленных мирах), также анализируются признаки, по которым можно различить два этих типа. Кроме того, автором рассматриваются причины, по которым литературное произведение может быть нанесено на карту реальности, а также основания стремления строить жизнь по законам литературы. Эко указывает, что наша перцептуальная связь с миром возможна постольку, поскольку мы доверяем существующим до нас рассказам. Литература предстает как вместилище коллективной памяти, она дает возможность неограниченного применения наших способностей к перцептуальному восприятию мира и воссозданию прошлого. Именно в литературных произведениях, по мнению Эко, человек ищет формулу, способную придать смысл его существованию. В конце главы Эко рассказывает об удивительном миге в своей жизни, когда ему удалось почувствовать себя единственным с начала времен человеком.